Предмет психологии – Душа и Дух
И создал Господь Бог человека из праха земного,
и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою.
Тема данного сообщения согласно общему направлению конференции требует заявить: «Для служения нужна душа». Эразм Роттердамский, философ эпохи Северного Возрождения эту мысль выразил так: «Ты видишь, что твой брат терпит несправедливо, а твою душу ничего не тревожит... Почему твоя душа ничего не чувствует?
Не потому ли, что она мертва?»
Ты слышишь, что кто-то произносит нечестивые речи, напыщенные, бесстыдные, непристойные, злословит, неистовствует против ближнего, - остерегись думать, что у этого человека живая душа» [8, 95].
***
Психология ведет свою историю от трактата Аристотеля «Наука о душе» - (Peri psyches) [1, 369-451]. И сегодня нет веских причин для того, чтобы не признавать психологию наукой о душе. Без души в психологии нет ничего: ни субъекта, ни деятельности, ни деятельностного подхода, ни самой психологии…
Но вот незадача. Уже более ста лет упрекают психологию в бездушии, в утрате или деформации своего предмета, имя которого она носит. Одним из первых четко сформулировал этот упрек С.Л. Франк.
Прекрасное обозначение «психология» — учение о душе — было просто незаконно похищено и использовано, как титул для совсем иной научной области; оно похищено так основательно, что, когда теперь размышляешь о природе души, о мире внутренней реальности человеческой жизни как таковой, то занимаешься делом, которому суждено оставаться безымянным или для которого надо придумать какое-нибудь новое обозначение.
…Три четверти так называемой эмпирической психологии и еще большая часть так называемой «экспериментальной» психологии есть не чистая психология, а либо психофизика и психофизиология, либо же исследование явлений хотя и не физических, но вместе с тем и не психических.
…Несмотря на смутность понятий, лежащую в их основе и препятствующую их нормальному развитию, они делают в своей области нечто ценное и полезное. Одно лишь несомненно: живой, целостный внутренний мир человека, человеческая личность, то, что мы вне всяких теорий называем нашей "душой", нашим "духовным миром", в них совершенно отсутствует. Они заняты чем-то другим, а никак не им. Кто когда-либо лучше понял себя самого, свой характер, тревоги и страсти, мечты и страдания своей жизни из учебников современной психологии, из трудов психологических лабораторий? Кто научился из них понимать своих ближних, правильнее строить свои отношения к ним?» [9, 3-4].
Действительно ли все так? Действительно ли правы те психологи, которые утверждают, что психологическая мысль уходит все дальше от понятия души, то есть, от своего предмета? Действительно ли сегодняшняя ситуация такова, что психологу неприлично серьезно говорить о душе и воспринимать психологию так, как назвал ее Аристотель — наука о душе?
Пожалуй, одним из последних психологов, который начинал разговор о предмете психологии, опираясь на понятие души, был Л.Б. Ительсон (2000): мы будем изучать в курсе психологии то, «…как устроена человеческая душа и какие у нее свойства, как она работает и формируется». Затем Ительсон - этот один из самых оригинальных и талантливых психологов России, - проследив, как исторически менялись представления о душе и, естественно, признав их несостоятельными, «отказался от души» и завершил свои рассуждения о предмете совсем не психологически: «Психология — это наука об отражательной деятельности мозга, регулирующей поведение и деятельность» [5, 7-8].
Трудно признать «науку об отражательной деятельности мозга» психологией. Было бы логичнее взамен древних и средневековых взглядов предложить более зрелое и более современное видение души. Тем более, что исходное, аристотелевское толкование души в последующем было искажено.
Логика этого автора воспроизводит логику психологии последних двух столетий. Психология заменяла душу сначала одним из ее атрибутов — «сознанием» психических явлений (процессов), затем другим – «бессознательным», далее — «поведением», то есть, наблюдаемым проявлением той же души и, наконец, «отражением». На последнем особенно сильно настаивала марксистская психология, которая нанесла немалый вред отечественной психологической мысли. На одном из этапов псевдопоисков «действительного» предмета психологии появилось непонятно что обозначающее слово «психика»: может быть, так хотели, по примеру физики, назвать психологию?
Одним из отечественных психологов, видевших смысл в сохранении души как предмета психологии, был А.Н. Лазурский. Он писал в 1915 г.: «…Стали говорить о возможности «психологии без души», то есть, такой психологии, которая сознательно, намеренно уклоняется от того, чтобы вносить гипотезу души для обоснования и объяснения психических явлений… Подобно тому, как физик имеет право строить гипотезу светового эфира или электрической энергии, так и психолог имеет право строить гипотезу, которая помогла бы ему объяснить явления душевной жизни, и в этом смысле понятие души, как основы наблюдаемых нами психических процессов, имеет полное право на существование. Мы должны путем наблюдения фактов психической действительности строить свои собственные гипотезы «души» или того, что составляет основу наших душевных явлений; только таким путем мы можем прийти к заключению о том, будет ли душа нечто простое или сложное, будет ли это нечто материальное или духовное» [6, 7].
Печальна судьба этой мысли. Редакторы очередного (третьего) издания этой книги Лазурского «Психология общая и экспериментальная» в 1925 г. («ассистенты В.А. Артемов, Н.Ф. Добрынин, А.Р. Лурия», а также автор предисловия Л.С.Выготский) были вынуждены, очевидно, удалить ее полностью, сопроводив свое решение следующим текстом: «…выпущена одна страница из главы I — «Предмет и задачи», где автор вразрез с общей своей точкой зрения защищает право науки на введение гипотез и утверждает, что в этом смысле понятие души как основы наблюдаемых нами психических процессов имеет полное право на существование. Это отбрасывает нас так далеко назад в прошлое даже по сравнению с эмпирической психологией, этой психологией без души, что прозвучало бы несомненным и резким диссонансом в курсе научной психологии» [3, 65].
На мой взгляд, все исторические манипуляции с предметом психологии ничего не меняют: за всеми преобразованиями и переименованиями просматривается все та же душа.
Но настойчивые попытки увести психологию от души не остаются безвредными.
Где-то приблизительно в средине XIX в., когда общий подъем науки, обретение ею экспериментального характера, захватил и психологию, душа – предмет психологии – стала рассматриваться как совокупность психических явлений. Это было мудрое решение, хотя бы потому, что преодолевалось средневековое представление о душе как о нематериальном, но субстанциональном, антропоморфном существе, пребывающем в теле человека. Античное структурирование души (ум, чувства и воля) акцентировало внимание на слишком объемных «блоках», чтобы можно было с ними экспериментировать.
Кроме того, было непонятно, как следует экспериментировать с явлениями психическими. В поисках метода остановились на сознании, как единственной дороге, ведущей к душе. Первые психологические (сначала — психофизические) эксперименты базировались исключительно на самонаблюдении, то есть, на сознании. К. Вебер, Г.Т. Фехнер, Г. Эббингаус экспериментировали на себе. Исследователи ждали, когда у них появлялись интересующие их ощущения или переживания, сравнивали их друг с другом, оценивали их интенсивность, устанавливали иные параметры и применяли другие аналитические процедуры. Фехнер на себе самом установил зависимость силы ощущения от величины раздражителя, взвешивая в руке тысячи разных грузиков. Подобным же образом экспериментировал и Эббингаус: заучивал бессмысленные слоги и спустя разные промежутки времени старался припомнить заученное…
В. Вундт попытался подвести под «новую» психологию теоретическую базу. Он оценил сложившуюся во второй половине XIX в. ситуацию в психологии следующим образом. Существуют два главных направления: «психология метафизическая и эмпирическая».
«Метафизическая психология», являясь фактически частью философской метафизики, стремится получить определение «сущности души», которое гармонировало бы со всем миросозерцанием метафизической системы. Из полученного метафизического определения души она стремится затем, вывести все реальное содержание психологического опыта. Она стремится свести психические процессы не на другие психические же процессы, а на совершенно отличный от них субстрат: или на действия особой субстанции — души или же на свойства и процессы материи. Соответственно, выделяются две линии в метафизической психологии: спиритуалистическая и материалистическая. Обе они не склонны к эмпирическому анализу и изучению причинной связи психических процессов.
Эмпирическая психология усматривает свой предмет в «непосредственном содержании всякого опыта», и «это представление принадлежит новейшему времени» [2, 4].
Психологи XIX века гордились исключительным положением психологии (как они думали), которая единственная из всех наук изучает не внешний мир, а внутренний, и к нему она имеет непосредственный доступ. Полагали, что все методы «точных» наук – опосредствованные и, значит, более подвержены ошибкам.
Метод познания (интроспекция, сознание, самосознание) отождествили с предметом познания — внутренними переживаниями. Психическое было отождествлено с сознательным. Это почему-то привело к мысли, что психология перестала быта наукой о душе и превратилась в науку о сознании. Но разве наука о сознании не является наукой о душе?! Точно так же можно спросить: разве психология бессознательного не является наукой о душе? Разве люди раньше не знали о бессознательном? Разве Сократ не работал неустанно над прояснением бессознательного своих сограждан? Разве не полагал Платон, что знания человека – это его воспоминания, то есть, область бессознательного?
Современные отказы от науки о душе более изощренные. Например, заявляют, что «душа» не подходит в качестве предмета психологии из-за неопределенности понятия.
Но предмет науки — это всегда неопределенность, это, прежде всего, задача науки, то, над чем она будет работать долго («вечно»), то, что еще не познано. То есть, предмет — это не постулат, лежащий в основе того или иного научно-теоретического подхода, а его цель. Все, что может связываться с предметом при его глобальном формулировании – это гипотеза, например, такая: душа – процесс и продукт работы организма, оснащенного мозгом, нервной системой, органами чувств и движения. Этот процесс создает внутренний образ мира и самого организма и осуществляет связь между человеком и средой.
Душа — совокупность взаимосвязанных душевных явлений, имеющая свою динамику, характеризующаяся своими индивидуальными и общими свойствами, обеспечивающая информационную связь человека с окружением и управляющая его поведением (общением и деятельностью).
Душевные явления, составляющие в своей совокупности и взаимосвязи душу, могут быть осознанными и бессознательными, и хорошо управляемыми, и мало или совсем не управляемыми.
Душа органически вмещает и сознание и бессознательное, и об этом известно давно: не мы придумали присказку «чужая душа - потемки»; к этому следовало бы добавить, что своя душа — тоже «потемки» в той или иной степени.
Сегодня уже трудно догадаться, как родилось понятие о душе и как менялось его содержание на протяжении тысячелетий. По всей видимости, у истоков «души» лежали наблюдаемые жизненные явления:
а) первый самостоятельный вдох новорожденного;
б) видимое временное прекращение дыхания при обморочных исчезновениях сознания и тяжелых ранениях;
в) возвращение человека к жизни методом искусственного дыхания «уста в уста»;
г) последний предсмертный выдох и ряд других.
Все эти наблюдения связывали душу с жизнью, отсюда и отождествление этих понятий.
Психологическое понятие души явилось в истории человеческой мысли результатом многочисленных жизненных наблюдений над поведением, состоянием, переживаниями людей, над их жизнью, рождением и умиранием. И стало, в конце концов, предметом психологии. Процесс формирования данного понятия сопровождался многообразными мифологическими, мистическими вариациями, подвергался влиянию многочисленных философских школ и индивидуальных толкований. И это естественно и правомерно.
Однако современная психологии может действительно потерять душу. Сегодня угроза исходит, прежде всего, от недобросовестных исследователей. Можно найти огромное число психологических работ, в которых нет человека. Эти работы построены по простой схеме: тестируется требуемое число людей и запускаются компьютерные программы статистической обработки. Полученные корреляции или факторные данные обсуждаются, оцениваются, и на этом основании делаются выводы, что некоторые люди обладают известными качествами или склонны к некоторым формам поведения.
Авторы подобного рода исследований, как правило, не беседуют со своими «испытуемыми», не наблюдают их трудовое или социальное поведение. Нередко само тестирование проводится заочно, посредством интернета, так что исследователю об участниках его исследования ничего не известно. Такие исследования едва ли можно назвать психологическими.
Однако не эти работы и не эти тенденции определяют существо и действительное состояние психологии в наше время.
Психология по-прежнему является наукой о душе, или точнее, базовой наукой о душе. Предмет психологии один и тот же, хотя названия могут быть разными; замена души сознанием или психическими явлениями ничего не меняет. Идея души постоянно возвращается в психологию либо непосредственно, либо под другими именами: личность, субъект, Я, Я-концепция, самость, идентичность, индивидуальность и т.п.
Думается, что и сегодня верны слова, написанные Д.С. Миллем более 150 лет назад: «Есть нечто, что я называю моим «я» или, нечто, что признаю не мыслями, а существом (the being), обладающим этими мыслями. Дух можно признать субъектом всех чувств, тем, что имеет эти чувства и их испытывает». «… только совершенный педант будет этим смущаться или стремиться даже совсем изгнать это слово из психологии. Мы храним с собой всевозможные остатки былых, изжитых воззрений в виде образованных некогда слов, но пользуемся ими в совершенно ином значении, хотя многие люди продолжают употреблять их в первоначальном значении. Поступая таким образом, мы действуем более экономно и разумно, чем если бы мы захотели непрестанно вносить изменения в запас наших слов. Все говорят о восходе и заходе солнца, независимо от того, знаем ли мы, что подразумеваемое здесь явление ничего общего не имеет вообще с движением солнца, или же, наоборот, мы об этом ничего не знаем, подобно ребенку и дикарю. Физик говорит о световых и тепловых или электрических лучах, хотя прекрасно сознает, что лучей в том смысле, какой вкладывает большинство людей в это слово, вовсе нет. На этом основании мы будем говорить о душе, если это окажется необходимым, подразумевая под этим словом не какое-либо особое элементарное и неделимое существо, а своеобразно-расчлененную и цельную совокупность, самостоятелъную систему многочисленных, тесно и многообразным взаимодействием связанных между собою содержаний сознания» [7, 15].
Те психологи, которые считают понятие души безнадежно устаревшим, и те школы, что отдают первенство внешним, социальным и иным фактором в детерминации поведения, в частности, ситуационисты, могли бы не без пользы прочитать фрагмент из «Записок сумасшедшего»:
«Теперь передо мною все открыто. Теперь я вижу все как на ладони. А прежде, я не понимаю, прежде все было передо мною в каком-то тумане. И все это происходит, думаю, оттого, что люди воображают, будто человеческий мозг находится в голове: совсем нет: он приносится ветром со стороны Каспийского моря» [4, 178].
Психология — есть наука о душе, это самое краткое и самое адекватное ее определение. Будем же надеяться, что душа как предмет психологии останется неприкосновенной.
Литература
- Аристотель. Наука о душе // Соч. в четырех т. – М. - Т. 1. – 1976.
- Вундт В. Очерк психологии. – СПб., 1896.
- Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6-ти т. Т. 1. Вопросы теории и истории психологии / Под ред. А.Р. Лурия, М.Г. Ярошевского.— М., 1982.
- Гоголь Н.В. Записки сумасшедшего // Собр. соч. в 8 т. – Т.3. – М., 1985.
- Ительсон Л.Б. Лекции по общей психологии. – Минск: 2000.
- Лазурский А.Н. Психология общая и экспериментальная. – Пг., 2015.
- Милль Дж. Ст. Обзор философии сэра Вильяма Гамильтона и главных философских вопросов, обсужденных в его творениях. - СПб., 1869.
- Роттердамский, Эразм. Оружие христианского воина // Философские произведения. – М., 1986.
- Франк С. Л. Предмет знания. Душа человека. Мн.: 2000.
